просмотров: 5335 | Жизнь современной церкви
В свое время, после жалобы протестантов на безнравственный телеканал 2х2, на самих протестантов обрушилась волна критики. Как ни странно, некоторые члены протестанствких церквей эту критику во многом разделяли.
Я думаю они были не правы, считая, что мультики, которые запретили, не были столь опасны, что ради их запрета можно было сделать что-то непопулярное. Конечно, оградить человека от всего скверного невозможно. Но даже для того, чтобы купить диск, нужно проявить некоторую активность – пойти на рынок, найти соответствующий диск, потратить деньги (еще не факт, что у ребенка найдется 200-300 рублей, который он сможет легко потратить на какой-то диск). Даже когда человек ищет что-то нехорошее в сети, он проявляет активность, к тому же, вряд ли ребенок, у которого все же засела в сознании мысль: «а что по этому поводу скажет мама?» станет искать что-то, что мама не одобряет. В конце концов, человек в таком случае сам будет ответственен за свой грех – он приложил усилие для его совершения. А когда человек включает телевизор, он пассивен перед потоком информации, которая на него льется.
Одно дело, когда человек покупает наркотики у наркодела, а другое дело, когда их подмешивают в еду в школьной столовой. Ведь тут тоже можно протестовать – пусть дети носят еду из дома.
Ситуацию, схожую с нашей, описывает Августин в «Исповеди». Одного христианина, Алипия, его друзья пригласили посмотреть гладиаторский бой. Тот не захотел, но молодежь силой потащила его в цирк. Алипий решил зажмурить глаза и не смотреть. Но вот:
«При каком-то случае боя, потрясенный неистовым воплем всего народа и побежденный любопытством, он открыл глаза, готовый как будто пренебречь любым зрелищем, какое бы ему ни представилось. И душа его была поражена раной более тяжкой, чем тело гладиатора, на которого он захотел посмотреть; он упал несчастливее, чем тот, чье падение вызвало крик, ворвавшийся в его уши и заставивший открыть глаза: теперь можно было поразить и низвергнуть эту душу, скорее дерзкую, чем сильную, и тем более немощную, что она полагалась на себя там, где должна была положиться на Тебя. Как только увидел он эту кровь, он упился свирепостью; он не отвернулся, а глядел не отводя глаз; он неистовствовал, не замечая того; наслаждался преступной борьбой, пьянел кровавым восторгом. Он был уже не тем человеком, который пришел, а одним из толпы, к которой пришел, настоящим товарищем тех, кто его привел. Чего больше? Он смотрел, кричал, горел и унес с собой безумное желание, гнавшее его обратно. Теперь он не только ходил с теми, кто первоначально увлек его за собой: он опережал их и влек за собой других» (Исповедь VI, 8, 13)