просмотров: 6598 | Библеистика
Многие из нас пользуются комментарием к Новому Завету Уильяма Баркли. Недавно я перечитывал этот труд и нашел в нем один фрагмент, вызвавший у меня полное несогласие. Позвольте мне рассмотреть этот вопрос подробно, так как он кажется мне весьма принципиальным.
=========================================
ПОСЛЕДНЯЯ ЧЕСТЬ ИИСУСУ (Иоан. 19,38-42)
Итак, Иисус умер, и то, что полагалось делать с умершими, нужно было делать поскорее, потому что суббота почти наступила, когда уже никто ничего не мог делать. Друзья Иисуса были бедняками и не могли бы прилично похоронить его, но два человека позаботились о теле Господа. Первым был Иосиф из Аримафеи. Он был учеником Иисуса, но хранил свое ученичество в тайне, потому что был членом Синедриона и боялся иудеев. Вторым был Никодим. По иудейскому обычаю тело покойников полагалось заворачивать в погребальные простыни, пропитанные благовониями. Никодим принес достаточно мастей (состав из смирны и алое), чтобы помазать Царя. Иосиф отдал Иисусу гробницу в саду, а Никодим погребальное одеяние и благовонные масти. Тут есть и трагедия и слава. Во-первых, трагедия. Как Никодим, так и Иосиф были членами Синедриона и тайными учениками Иисуса. Они либо отсутствовали на заседании Совета, когда обсуждалось дело Иисуса и было решено обвинить Его, либо промолчали во время дебат. Как существенно изменилось бы состояние Иисуса, если бы среди осуждающих, оскорбляющих голосов, поднялся хотя бы один голос в Его защиту! Как приятно было бы видеть преданность хотя бы на одном лице в море суровых, злорадных лиц. Но Никодим и Иосиф боялись. Мы часто сохраняем свое доброе на потом, когда человека уже нет в живых. Насколько прекраснее была бы преданность при жизни, чем новый гроб и простыни с благовониями, соответствующие царю. Один цветок при жизни стоит больше, чем все посмертные венки в мире. Одно слово любви и благодарности при жизни стоит больше, чем все посмертные восхваления. Во-вторых, тут есть и славное. Смерть совершила для Никодима и Иосифа то, чего Его жизнь не смогла совершить. Едва только Иисус успел умереть на Кресте, как Иосиф забыл всякий страх и обратился к римскому проконсулу с просьбой отдать ему тело Иисуса. Как только Иисус умер на Кресте, Никодим был уже там, чтобы отдать честь Ему всенародно. Трусость, нерешительность, благоразумное скрывание исчезли, и те, которые боялись людей при жизни Иисуса, открыто объявили себя Его сторонниками по его смерти. Не прошло еще и часа с момента смерти Иисуса, как Его собственное пророчество исполнилось: "И когда вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе" (Иоан. 12,32). Может быть молчание или отсутствие Никодима на заседании Синедрионе огорчило Иисуса, но Он несомненно знал о том, как эти два ученика отбросят страх после Креста, и несомненно его сердце радовалось им. Сила Креста уже вступила в действие в их жизни, привлекая их к Нему. Уже тогда сила Креста превращала трусливых в мужественных и колеблющихся в твердых, решительно принимающих сторону Иисуса Христа.
===========================================
Вот так незаслуженно были обвинены в трусости два достойнейших ученика Иисуса. Позвольте мне выступить в их защиту.
Во-первых, Иосиф из Арамафеи не присутствовал на том постыдном судилище, которое было устроено над Иисусом: «Тогда некто, именем Иосиф, член совета, человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их; из Аримафеи, города Иудейского, ожидавший также Царствия Божия…» (Лук.23:50,51) Но присутствовал ли там Никодим ?
Нет ! На том преступном собрании вообще не было ни одного фарисея. Иисуса обвинил малый синедрион, состоящий из одних саддукеев. Если бы дело Иисуса рассматривалось не собрании верховного синедриона из 71 члена и первосвященника во главе, где число фарисеев было значительно, хотя и меньше саддукеев, итог этого разбирательства был бы совсем иным. Фарисеи не питали той ненависти к Иисусу и часто даже поддерживали его:
Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия. После того никто уже не смел спрашивать Его. (Мар.12:32-34)
Фарисеи просто не дали бы Иисуса в обиду только ради того, чтобы досадить саддукеям – своим вечным противникам. Такую ситуацию мы наблюдаем во время суда над Павлом:
Когда же он сказал это, произошла распря между фарисеями и саддукеями, и собрание разделилось. Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое. Сделался большой крик; и, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу. (Деян.23:7-9)
Наконец, если бы на том судилище, где был обвинен Иисус, было хотя бы несколько фарисеев, одним из них обязательно был бы Гамалиил, тот, что вынес мудрое решение, относительно проповеди апостолов:
И ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и оставьте их; ибо если это предприятие и это дело - от человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете разрушить его; [берегитесь], чтобы вам не оказаться и богопротивниками. (Деян.5:38,39)
Если бы Гамалиил подал голос против Иисуса, он бы никогда не пользовался среди последователей Христа таким уважением: «… некто фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем народом…» (Деян.5:34), Павел тоже говорит о нем с большим почтением: «…я Иудеянин, родившийся в Тарсе Киликийском, воспитанный в сем городе при ногах Гамалиила, тщательно наставленный в отеческом законе, ревнитель по Боге, как и все вы ныне.» (Деян.22:3)
И конечно, Гамалиил не дал бы попирать закон при рассмотрении дела Иисуса. Во время этого недостойного действа были нарушены все возможные нормы иудейского судопроизводства. Оно было скрытым, а не публичным, Иисусу задавали вопросы, которые уже содержали обвинения, обвиняемого не позволялось бить или оказывать на него подобного рода давление. Прочтем еще раз, было ли соблюдено хоть одно из этих правил:
Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил. Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? (Иоан.18:20-23)
Становится ясно – приговор был уже известен еще до ареста Иисуса. Для вынесения обвинения достаточно было кворума из 23 человек – все они были саддукеями. Заговор против Иисуса был давно спланирован, держался в тайне и осуществился по заранее написанному сценарию.
Повторюсь, что в следующих текстах говорится не о верховном синедрионе, а о кворуме синедриона. Слово «синедрион» здесь употреблено просто как «совет». К тому же, синедрион не был тогда «весь», так как в нем отсутствовал сам Иосиф из Арамафеи.
Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, (Матф.26:59) Первосвященники же и весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. (Мар.14:55)
Известно было ли фарисеям о готовящейся расправе над Иисусом? Известно:
Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом. Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб. (Иоан.11:47-50)
Но разве здесь было вынесено конечное решение ? Просто начальники народа определили свою позицию по отношению к Иисусу – Он им мешал. Каиафа эту позицию просто озвучил.
Итак, хотя Ииосиф и Никодим сделали далеко не все, что они могли сделать для Иисуса, они остались верными ему в трудную минуту.